[Pash]

Название выставки "Два цвета радуги — двух судеб отраженье" навевает лучшие чувства, а главное, что в итоге их удовлетворяет. В ГМИИ им. Пушкина с середины сентября словно открылся филиал Третьяковской галереи: сюда привезли экспонаты из главных армянских собраний - Национальной галереи Армении, Дома-музея Мартироса Сарьяна, Музея Ерванда Кочара и Музея русского искусства (коллекция А.Я.Абрамяна). Как не странно армянские СМИ хранят стойкое молчание по этому поводу, ограничиваясь лишь скромными «информушками». О российских СМИ такого не скажешь: тут как позитивные статьи, так и порой откровенно слабые и оскорбительные.
Ниже приводим очень глубокую и интересную статью Саши Лилик, размещенную 24-го сентября на сайте www. artgals.info

[Pash]

Мастерская гения: «Два цвета радуги - двух судеб отраженье...» - шедевры армянской и русской живописи XVIII - XX веков

В любом виде - будь то армянская живопись или русская, или какая другая, мы всегда смотрим и видим красоту мастера, красоту его души и откладывающего свои отпечатки вечности на холстах и листах, на формах и рукоделии, мы восхищаемся гением человека, мы становимся на минуту этим гением, погружаясь в работу каждого мастера, сопереживая и восхищаясь его идеями - идеями цвета, формы, ритма. Событие, из ряда вон выходящее, когда такая плеяда и концентрат высокого живописного мастерства становится центром нашего внимания - состоялось.

В ГМИИ им. Пушкина с середины сентября словно открылся филиал Третьяковской галереи: выставка шедевров музея Будапешта уступила место шедеврам музеев отечественных, точнее, бывшего СССР. В Москву на два месяца привезли экспонаты из главных армянских собраний - Национальной галереи Армении, Дома-музея Мартироса Сарьяна, Музея Ерванда Кочара и Музея русского искусства (коллекция А.Я.Абрамяна). Про Третьяковку вспоминается просто по привычке - ибо в среднем по одной работе крупнейших русских живописцев XVIII-начала XX вв. здесь представлено. Не так уж много. И, что не может не радовать, это не проходные вещи, а настоящие образцы стиля, некоторым из которых и вовсе позавидовали бы российские музеи, активно «сбывавшие» в свое время собственные сокровища на периферию Советского союза - региональные фонды, которые тоже нужно было чем-то пополнять, да еще и авангардное искусство во времена социалистического «благополучия» предпочитали держать подальше от властей. Однако и очевидно, что выставка из Армении не пьянила бы таким ароматом и шармом, если бы на ней не было, собственно, живописи армянской. Страна с богатой живописной традицией, Армения подарила русскому и мировому искусству немало прекрасных имен. Поэтому ядром экспозиции в ГМИИ, ее «начинкой» и «послевкусием», конечно, стали работы известных нам и не очень армянских авторов, а еще - работы «русских» авторов, про которых почему-то давно забыто, что на самом деле они - армянские. Увидеть еще раз искусство высокого уровня - изрядное удовольствие. Вкусить южного солнца, расплавленной голубизны воздуха и «фруктового» буйства красок - уже сродни гурманству.

Начинается выставка прекрасным собранием живописи Мартироса Сарьяна. Очень ожидаемо - потому что трудно вообразить более известного в мире и острее передавшего национальный дух художника. И неожиданно - так как такое количество качественных и характерных образцов живописи мастера производит впечатление ошеломляющее... Все центральное пространство колонного зала ГМИИ заняли небольшие, уютные и одновременно взрывающие пространство дерзостью и сочностью южных красок полотна. Сарьян здесь очень разный. Это и доведенные до некоего символа, с этническим оттенком восточные красавицы среди диковинных пестрых садов, вибрирующих оранжево-голубой мозаикой («Под деревьями», «У колодца. Жаркий день»). Это также мастерски исполненные, столь характерные для художника минималистические композиции из поездок в Египет, Константинополь и Персию. Кажется, что именно в живописи, выполненной в путешествиях, Сарьян достиг предельной простоты и острейшей выразительности: его «Идущая женщина» словно одним движением высечена из листа синей бумаги и «приклеена» на столь же плоский зеленый куст, но шаг ее столь стремителен и органичен, что есть яркое и живое ощущение, возникающее перед этим простым и динамичным зрелищем. Холст «Собаки. Константинополь» просто фонтанирует пламенем цвета, лаем уличных псов, апельсиновой расплавленностью под турецким солнцем... Рядом же - совсем другой Сарьян, сдержанный и тихий, пленяющий простой гармонией лунного голубого марева, «разбавленного» силуэтами деревьев и быков («Ночной пейзаж»). «Автопортрет» с лицом в красно-синюю полоску - дань дерзкому фовизму, а рядом - потрясающе тонкий, изысканный, в стиле ар нуво, песочных оттенков «Потрет М.Африкян» с едва заметной ноткой экзотики в виде силуэтов ланей на переднем плане. Наконец, верх свободы и песнь радости - «Большой восточный натюрморт». Здесь весь Восток, его пестрота, солнце, яркость и тонкость одновременно: на фоне узорчатых ковров словно небрежно разбросаны маски, вазы, персики, мандарины, остроносые туфли, в целом образующие стройную и уравновешенную композицию.
После мажора настроения живописи Сарьяна, встают образцы русской символистской живописи начала XX века. Сумрачно-бледные, призрачные женские образы Виктора Борисова-Мусатова, словно ножницами вырезанные из цветной бумаги «Цветы» Петра Уткина и совсем другие, сложносочиненные, богатые фактурой и насыщенными оттенками «Цветы и фрукты» Бориса Анисфельда, кукольный и сумрачно-зловещий одновременно «Театр» Николая Сапунова и мозаично-декоративный «Эскиз декорации» Сергея Судейкина. Белесо-кремовый, с тончайшими деталями и завитками орнамента «Натюрморт. Цветы» Александра Головина соседствует с граненым, матово-голубым натюрмортом Петра Кузнецова «Цветы в мастерской Бухарского профессора живописи». Наконец, невозможно представить живопись начала века без Марка Шагала: полотно «Дача» показывает типичный пример живописи мастера с видом из окна в сад и излюбленным сочетанием красного (ставни окна) и изумрудного (зелень в глубине холста). Завершают этот раздел импрессионистические «Яблони в цвету» кисти Михаила Ларионова и его же «Купальщицы», кажущиеся пока еще далекими от примитивистских радикальных опытов «Ослиного хвоста».

[Pash]

...После сумрачности, при всем изыске и некоторой болезненности искусства модерна вдруг врываешься в мир дерзких открытий новой живописи авангарда. Композиция Василия Кандинского «Арабы III (Восточная сюита)» еще сохраняет фигуративные элементы в виде головки восточной красавицы и фигуры всадника, но уже остро полыхает переливами свободного цвета, вырывающегося из закостенелой формы. «Мальчик с петухом» Натальи Гончаровой отчетливо передает ее искания в примитивистской живописи и гармонию мощных, «не женских» объемов. Работы мастеров «Бубнового валета» представлены их излюбленным жанром - натюрмортом. Яркий, вещественно-фактурный «Натюрморт с кистями» Александра Куприна соседствует с динамичным, энергично замешенным «Натюрмортом с фруктами» Петра Кончаловского, а Илья Машков складывает радужную мозаику из чешуи рыб в своем натюрморте «Рыбы, овощи, фрукты». Рядом с этим буйством цвета и свободной формы, всплывает тихий, сумрачный «Московский дворик» Роберта Фалька, отливающий нежной радугой снега и сдержанными переливами оттенков стен дома. Живопись Аристарха Лентулова представлена типичной композицией «в лучах» «Дети в саду», а творчество Кузьмы Петрова-Водкина - своеобразным, «гиперреалистичным» портретом Андрея Белого.

Пространство вокруг большой лестницы музея предлагает экскурс в русскую живопись с середины XVIII по начало ХХ вв. Полупарадный «Портрет Б.В.Умского» работы Дмитрия Левицкого, более камерный погрудный «Портрет А.Н.Астафьева» Владимира Боровиковского и, наконец, «Портрет Д.Н.Философова» Ореста Кипренского представляют прекрасные образцы живописи барокко, сентиментализма и романтизма, с их впечатляющим мастерством в лепке формы портретируемого и фактуры материалов и постепенным переходом от отстраненного интереса к модели - к ее внутреннему миру, чувствам, и глубине личности. Первые опыты пейзажа как самостоятельного жанра в русской живописи представляет работа Федора Матвеева «Водопад в Тиволи» - совсем еще декоративная и идиллическая. Пейзажи Сильвестра Щедрина десятилетием позже смотрятся совершенно по-иному: природа в них не только написана более свежо и правдоподобно, но главное - становится самостоятельным героем произведения, главным источником вдохновения для автора. Важную часть экспозиции составляют также блистательные образцы живописи второй половины XIX века: мастерский по передаче натуры и психологизму «Портрет С.А.Грейга» Ивана Крамского, с нотой аристократизма, мажорный «Портрет госпожи Дурново с дочерью» Константина Маковского, размашисто-эскизный «Портрет Тевяшовой» кисти Ильи Репина, композиция «Кем меня почитают люди» из библейского цикла Василия Поленова, эпический «Степан Разин» Василия Сурикова и конечно пейзажи Исаака Левитана - пасмурные или солнечные, но всегда живые и пронзительные. Ретроспективная живопись группы «Мир искусства» представлена работами Александра Бенуа на темы гуляний Екатерины Второй, а также задорным «Кубком Большого орла» Валентина Серова. Творчество Константина Сомова представлено « Портретом Н.Высоцкой», изящным и отточенным, словно ювелирное изделие; из работ Николая Рериха на выставке можно увидеть «Покорение Казани», словно сотканное из лоскутов мощного «цвета» былинного эпоса. «Автопортрет» Зинаиды Серебряковой пленяет присущим ей обаянием и нежностью, и какой-то неуловимой женственностью приема изображения. Рядом с пестрой, декоративной «Загородной прогулкой» Бориса Кустодиева, словно кусочек вихря - «Баба» Филиппа Малявина, в сарафане цвета пламени, искрящегося радугой ярких и насыщенных кристаллов цвета, острые и тончайшие по гармонии цвета портреты Валентина Серова. Изысканный и чуть манерный (что не мог не подчеркнуть такой мастер, как Серов) «Портрет М.Н.Акимовой», с синими и красными пятнами локального цвета неожиданно контрастирует с его другим - сдержанным, напряженным и печальным «Портретом жены директора Костромской мануфактуры». А рядом благоухают розы - близкий друг Серова Константин Коровин жадно наслаждался радугой жизни, ее красками, лучами солнца, таинством сумерек, восхищался красотой роз и... бурлил талантом импрессиониста. Его полотно «Розы. Вечер» - одно из лучших тому подтверждений.

Последний зал выставки посвящен армянским художникам. Работы Георгия Якулова «Тверская улица» и «Монте-Карло» представляют собой прекрасные образцы живописи кубофутуризма, но изображенные сценки скорее напоминают лубочные картинки. Интересны работы скульптора Ерванда Кочара - написанные на листах алюминия мифологические и сказочные образы навевают настроение пестрого карнавала. Из старой живописи можно отметить женские портреты середины XIX века работы Акопа Овнатаняна, чуть примитивистские и утонченные, словно персонажи миниатюр. Центром же экспозиции, безусловно, стали несколько холстов главного «русского» мариниста Ивана Айвазовского (Ованес Айвазян). «Рыбаки на берегу моря» демонстрируют любимый автором мотив оранжевых закатов, а в композиции «Ной спускается в горы Арарат» все залито белоснежными светоносными лучами. Мастер света, моря и неба завершает триумфальный аккорд армянской живописи в мощной сюите русского искусства... именно русского, того самого, в котором слились и российские, и армянские, и многие другие традиции, и которые высоко оценил впоследствии весь мир.